На пути «Тайфуна» - Страница 117


К оглавлению

117

— Это «Мессеры». Похоже, что, летят прямо сю… Воздух!

Местность, по которой мы ехали, была безлесной, поэтому прятаться, кроме как в канаве, было негде. Бросив лошадей на произвол судьбы, мы попрыгали в кювет по разные стороны от дороги. После прошедших дождей канава была наполовину заполнена, и мне пришлось высунуть голову из воды, чтобы вдохнуть побольше воздуха.

Дальше слились вместе самолетный гул, тарахтение скорострельной пушки, разрывы малокалиберных снарядов и взрыв бомбы. Когда стихло все, кроме звона в ушах, который казалось, становился все громче, я поднял голову чтобы проверить, не возвращаются ли стервятники обратно. «Мессеров» уже не было видно, и можно было выбираться из канавы. Вода, которая ее наполняла, волшебным образом превратилась в землю, и мне стоило немало сил стряхнуть ее себя. Я кое-как выполз на дорогу, но тяжесть, которая на меня давила, почему-то не исчезала. Очень хотелось отдохнуть, прикрыть на минутку глаза и полежать.

Очнулся я от того, что меня кто-то тормошил.

— Товарищ командир, вы живы?

Посмотрев, кто это меня так бесцеремонно толкает, я увидел склонившегося надо мной красноармейца, чье лицо мне было смутно знакомо. Судя по разгоравшемуся закату, я пролежал тут не меньше получаса. Наверно, контузия.

— Федоров я. Вы меня месяц назад перебинтовывали, только тогда вы были в гражданском.

— А, теперь вспомнил. Так вы уже выздоровели?

— Да, я и так столько времени в госпитале прохлаждался, хотя кость у меня была почти не задета. А теперь возвращаюсь в свою роту. Мне уже сказали, что вместо старшины Свиридова теперь вы командуете.

Разговаривая, Федоров взвалил меня на спину, и потащил на себе, покряхтывая.

— Ох и тяжелые же вы, товарищ старший лейтенант. Ну ничего, нам бы только до лошади дойти, вон она, метрах в двухстах, а дальше поедите с комфортом.

— Подожди. В другом кювете должен быть красноармеец.

— Нет там уже никого, я посмотрел, только воронка осталась.

В глазах постепенно темнело, и последнее, что я помнил перед тем, как потерял сознание, это как меня подсаживали в седло.

Дальше события слились в сплошной калейдоскоп: постоянные перевязки, капельницы, горькие лекарства, бульон, который кто-то давал мне из ложечки. Когда я наконец окончательно пришел в себя и смог оглядеться вокруг, то увидел, что нахожусь в больничной палате. Кроме меня, раненых здесь больше не было, хотя судя по размерам комнаты, она легко могла вместить четверых.

Сидевшая рядом медсестра, у которой белый халат был накинут поверх военной формы, потрогала мой лоб, и спросила, болит ли у меня что-нибудь. Боли я не чувствовал, но вот кожа под бинтами зудела так, что хотелось ее почесать. И еще у меня был зверский аппетит. Слушая мой ответ, девушка довольно улыбалась, как будто я был ее близким родственником. Она подняла трубку телефона, стоявшего на прикраватной тумбочке, и счастливым голосом защебетала о том, что больной пришел в себя. Через несколько секунд в палату ворвалась, как мне показалась, целая толпа медперсонала. Впрочем, присмотревшись, я понял что врачей было только трое, просто они двигались так быстро, что создавали эффект присутствия большого числа людей.

Мне одновременно ставили градусник, меняли повязки, шпыняли шприцами и давали какие-то лекарства. Добреньким голосом, как будто разговаривал с ребенком, врач уговаривал меня выпить сиропчик со сладким медом, хотя я вроде и так не отказывался. Закончив процедуры, доктор с довольным видом потер руки, и повернулся к сиделке.

— Ну все, товарищ сержант госбезопасности. Можете докладывать, что пациент пошел на поправку.

Врачи исчезли так же внезапно, как и появились, а я прикрыл глаза, чтобы немного отдохнуть. Через минуту слегка скрипнула дверь, и по звуку шагов я определил, что в палату кто-то вошел. Смотреть, кто это, мне было лень. Если врачи, то пусть думают, что я сплю. Сержант-медсестра обратилась к вошедшему. — Товарищ майор, вы пока последите за раненым, а мне надо начальству сообщить. — После этого по полу быстро зацокали каблучки.

— Беги, беги, — добродушно усмехнулся я про себя. — Ты еще не знаешь, что скоро тебе дадут орден за выхаживание ценного больного. И всему медперсоналу тоже.

— Мне сказали, что вы не спите, — тихо произнес знакомый голос, который должен был принадлежать командиру полка.

Я тут же открыл глаза. Майор Козлов был в больничном халате, и слегка опирался на тросточку.

— Ну здравствуйте, Александр Иванович. Сейчас такое пожелание как нельзя более кстати.

— Какое сейчас число? Что на фронте? Где дивизия? Как вас ранило?

Воспользовавшись секундной паузой в моей тираде, командир начал последовательно отвечать на все вопросы.

— Сегодня двадцать девятое октября. Все это время вы в основном были в бреду, и лишь иногда приходили в сознание. На всем фронте в основном пока затишье. У немцев уже не осталось сил, чтобы продолжать наступать, а мы, как мне кажется, пока концентрируем силы. Нашу дивизию отвели в тыл на отдых и переформирование. А ранило меня также, как и вас — обстрелял самолет на дороге. Лежите-лежите, вам пока нельзя вставать. Так вот, вы наверно слышали, что когда человек погибает, у него перед глазами проносится вся жизнь? У меня все было по-другому. Я увидел небольшую речку, которую пытались форсировать немцы. Ее название само собой всплыло у меня в памяти — Большая Коша. Откуда-то мне стало известно, что три дня назад наш полк держал оборону на левом берегу Волги, но фашистам удалось просочиться к нам в тыл, и мы получили приказ отойти сюда, и удерживать село Черногубово. Наш полк постепенно редел, но позиции удерживал, и ни на шаг не отступал. Дальше я как наяву увидел, что во время одной из атак большой осколок снаряда попал мне прямо в грудь, и стал для меня смертельным. И знаете, что самое интересное? В этом сне я был совершенно уверен, что дальше немцы уже не пройдут.

117