На пути «Тайфуна» - Страница 52


К оглавлению

52

— Ну что же, рад это слышать. А то мы уже пытались наладить выпуск копий немецких PzB-39, но у них слишком много недостатков. Так значит, в производство будут запущены обе модели?

— Да, обе. Конечно, более дешевое в производстве ПТР Дегтярева будет выпускаться в больших количествах, чем ПТР Симонова. Зато последнее имеет высокую скорострельность. А вот с пулей для этого ружья надо еще поработать. Новая, с вольфрамовым сердечником, броню пробивает хорошо, но вот заброневое действие у нее слабое. Хорошо бы еще создать под данный патрон осколочный снаряд, чтобы можно было подавлять огневые точки противника. В танк из этих ружей попасть еще можно, а вот в пулемет практически нереально. Ну и конечно, желательно добавить оптический прицел, пусть самый плохенький. Но самое главное, это продумать тактику применения ПТР.

— А в чем тут проблема?

— Пробития брони еще не достаточно, что бы вывести танк из строя. Чтобы его подбить, требуется пятнадцать, а то и двадцать пробоин.

— Значит, надо настаивать, чтобы все противотанковые ружья батальона вели сосредоточенный огонь по одной цели. — Куликов тяжело вздохнул. — Придется побороться за внесение изменений в наставления. А ведь еще перед войной проводились эксперименты по обстрелу танков трофейными польскими ружьями, и там получалась похожая статистика.

— Еще есть много экспериментальных разработок, не пошедших в серию. Например, легкая противотанковая пушка ЛПП-25, которую возможно, уже начали разрабатывать. Вес у нее очень маленький. В походном положении килограмм двести, а в боевом вообще сто пятьдесят. Там даже предусмотрены ручки, чтобы расчет из трех человек мог переносить ее через препятствия.

— Но эффективность снаряда наверно не очень большая?

— Да нет, он пробивает сто миллиметров брони. Это достигается применением гильзы от 37-мм зенитки, позволяющей разогнать подкалиберный снаряд до скорости тысяча семьсот метров в секунду. А еще для борьбы с бронетехникой хорошо бы начать выпуск ручных противотанковых гранатометов, пусть даже с небольшой дальностью выстрела. Но, боюсь, на это потребуется очень много времени. Помимо разработки реактивного двигателя, еще понадобиться создать кумулятивный заряд.


Закончили разговор мы только за полночь. Я пообещал записать все, что еще удастся вспомнить, но тех сведений, которые Куликов уже получил, было достаточно для того, чтобы поспешить скорее передать их руководству страны. Капитан не стал ужинать, а сразу распорядился готовиться к отъезду.

— Сейчас вы сообщение отправлять не станете?

— Меня ждет самолет, и я быстрее доставлю все сведения сам, чем, если тратить время на шифровку, передачу и дешифровку. А вы, товарищ Андреев, точно не хотите лететь со мной?

Мысль о том, что можно будет жить в нормальных условиях, в квартире с горячей водой и с туалетом, питаться в наркомовской столовой, была очень соблазнительной. Но все это сейчас отступало на второй план. Поэтому, тяжело вздохнув, пришлось отказаться.

— В генштабе я ничем помочь не смогу. Сколько бы я не прочел воспоминаний наших полководцев, и сколько бы не играл на компьютере, великим стратегом меня это не сделало. Все, что я еще вспомню по современной технике и военному делу, я вам передам. Кстати, много людей информированы о моей персоне?

— Кроме товарищей Сталина и Берии, только два человека.

— А как вы объясните остальным происхождение информации?

— Для вас мы придумаем следующую легенду: Девятнадцать лет назад вы по заданию партии были направлены за границу, где и жили все это время. — Капитан усмехнулся, ведь как раз девятнадцать лет назад Советский Союз распался, и я действительно оказался в другой стране — Это объяснит и вашу осведомленность по планам вермахта, и незнание многих нюансов советской жизни, и непривычные речевые обороты, которыми пользуется товарищ Соколов. С началом войны вы смогли получить важные сведения, и недавно перешли линию фронта в районе Андреаполя. Ваше командование я соответствующим образом проинструктирую. Начальника особого отдела дивизии мы заменим.

— А что, прежнему доверять нельзя?

— Нет, почему же. Сейчас на этой должности находится капитан госбезопасности Дружинин. Он старый большевик, верный и надежный. Но в этом деле чем меньше людей будет в курсе, тем лучше. Поэтому особистом назначим человека, который уже знает о вас. Правда, он работал по другому профилю, и звание у него небольшое. Но ничего, справится. Все новые данные будете передавать ему. Сами понимаете, держать на передовой мощную радиостанцию неразумно. Ему же мы отдадим ваше удостоверение сотрудника ГУГБ НКВД с настоящей фамилией и очередным званием лейтенанта госбезопасности, которое мы вам присвоим. Строго говоря, после почти двадцати лет выслуги вам положено более высокое звание. Но сами понимаете, бюрократические проволочки. Ведь на самом деле вы у нас никогда не числились.

— А Танин?

— Оставим на прежней должности, и объявим благодарность, но в курс дела вводить не будем. Не его уровень. Чтобы помочь адаптироваться в новом мире, предоставлю в ваше распоряжение сержанта госбезопасности Авдеева. Можете задавать ему любые вопросы. Для человека, который два десятка лет не был на родине, это будет вполне естественно. Официально он будет числиться вашим ординарцем. У вас его кстати нет, а по должности положено. Через него также сможете передавать особисту дивизии письменные и устные сообщения, если не будет времени сделать это лично. У вас есть какие-нибудь просьбы?

52